«Человек есть тайна. Её надо разгадать, и ежели будешь разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время …
… Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком», — так сам Достоевский очертил свою задачу.
Альберт Эйнштейн говорил, что творчество Достоевского оказало на него большее влияние, чем любая научная теория, «больше, чем Гаусс». Эта ценность «заключалась в том, чтобы обратить наше внимание на загадку духовного бытия».
Эйнштейн пояснял, что с восторгом читает роман «Братья Карамазовы»: «Это самая поразительная книга из всех, которые попадали мне в руки».
«Человек наивысшей культуры не может доверять тому, что написано в Интернете, поэтому культуре жизни, такой, какой она была и является сейчас, необходимо обучаться с помощью великих книг, авторов, а также с помощью путешествий, личных контактов и т.д.». А. Менегетти
Золотой век литературы
Известные русские писатели получали приличные гонорары. Это касалось даже таких сложных авторов, как Достоевский, который за первое издание «Идиота» получил 7000 рублей, как пишет образовательный портал Арзамас.
Что такое 7000 руб. во времена Достоевского? Дубовая роща в Рязани стоила 5000 руб., четырехместная конная коляска — 1000 руб., двухаршинный комод — 50 руб., 1 пуд (около 16 кг) английского сыра — 20 руб., сафьянный портфель — 4 руб. 40 коп.
Эти цифры означают, что произведения Достоевского в его время пользовались популярностью, в то время как сегодня Федор Михайлович вряд ли смог бы прожить за счет отчислений с тиражей (опустим вопрос об авторском праве).
Даже с учетом статуса классика и вхождении его произведений в обязательную школьную программу, тиражи его российских изданий в наше время до смешного малы.
Японский бестселлер
Помочь классику могли бы только доходы из Японии. Страна восходящего солнца несколько лет назад пережила бум Достоевского. К примеру последний перевод «Братьев Карамазовых» был издан тиражом более 1 млн экз, войдя в число бестселлеров среди всех японских книг.
Следует признать, что японское издание было не совсем классическим, текст был упрощен: длинные предложения разбиты на короткие, чаще расставлены абзацы, язык осовременен, плюс к каждой главе были добавлены пояснения. И тем не менее …
Скучный автор
Сегодня в России Достоевский считается сложным и скучным автором, и мало кто по своей воле решается его читать. Тем более, когда рядом столько ярких и современных новинок, которые предлагают легкое чтиво или простые способы достижения счастья и успеха. Однако, то, что легко дается, мало чему может научить.
Хорошая книга ставит неудобные вопросы, предлагая взрослую пищу для ума. Задача читателя разглядеть за внешними событиями и декорациями скрытые, подводные течения человеческой психики, чтобы лучше понять жизнь и самих себя.
Большая часть современной литературы напоминает пищу из фаст-фуда, ее не нужно готовить, можно быстро проглотить. Она утоляет чувство голода, но лишает нас удовольствия от естественных вкусов, делает «резиновой» и плоской нашу жизнь.
И если убивать время и притуплять ум не входит в наши планы, то без чтения трудной литературы не обойтись. Без решения трудных задач ум не развивается, личность не рождается. О чем свидетельствует и непростая судьба самого Федора Михайловича.
Писатель-каторжанин
Достоевский Федор Михайлович (1821-1881 гг.) — писатель, мыслитель, философ, публицист. Член-корреспондент Петербургской Академии Наук.
Федор родился в семье штаб-лекаря московской Мариинской больницы для бедных, был вторым из восьми детей. Наиболее близок был со старшим братом Михаилом.
Окончил Главное инженерное училище, после которого был зачислен полевым инженером-подпоручиком в Петербургскую инженерную команду, но вскоре подал в отставку и уволился в чине поручика, решив посвятить себя литературе.
В 1847 году Достоевский посещает «пятницы» М.В. Буташевича-Петрашевского, а в 1849 году его и других «петрашевцев» арестовывают и на восемь месяцев заключают в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.
Первоначальный приговор предусматривал смертную казнь, но по резолюции Николая I казнь была заменена 4-летней каторгой с лишением «всех прав состояния» и последующей сдачей в солдаты.
Каторгу отбывал в Омске, где трудился чернорабочим. После был отправлен рядовым в 7-й Сибирский линейный батальон в Семипалатинск. Помилование и разрешение публиковаться было объявлено через 10 лет после ареста, в 1857 году.
Среди произведений Достоевского литературоведы выделяют так называемое «великое пятикнижие», в которое входят романы «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы».
«Есть другой ум, вечная культура, которая была создана лучшими представителями разных стран. Необходимо восстановить вечную культуру человека для человека, потому что это путеводитель, способный гарантировать уверенность, чтобы создавать собственное благо, изобретая что-то новое и функциональное». Из книги Антонио Менегетти «Молодежь и этика жизни».
Из книги Ф. М. Достоевского «Записки из подполья»
из подполья, 1866 г.
«О, скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек потому только делает пакости, что не знает настоящих своих интересов; а что если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек тотчас же перестал бы делать пакости, тотчас же стал бы добрым и благородным, потому что, будучи просвещенным и понимая настоящие свои выгоды, именно увидел бы в добре собственную свою выгоду, а известно, что ни один человек не может действовать зазнамо против собственных своих выгод, следственно, так сказать, по необходимости стал бы делать добро?
О младенец! о чистое, невинное дитя! да когда же, во-первых, бывало, во все эти тысячелетия, чтоб человек действовал только из одной своей собственной выгоды?
Что же делать с миллионами фактов, свидетельствующих о том, как люди зазнамо, то есть вполне понимая свои настоящие выгоды, отставляли их на второй план и бросались на другую дорогу, на риск, на авось, никем и ничем не принуждаемые к тому, а как будто именно только не желая указанной дороги, и упрямо, своевольно пробивали другую, трудную, нелепую, отыскивая ее чуть не в потемках.
Ведь, значит, им действительно это упрямство и своеволие было приятнее всякой выгоды…
Выгода! Что такое выгода? Да и берете ли вы на себя совершенно точно определить, в чем именно человеческая выгода состоит? А что если так случится, что человеческая выгода иной раз не только может, но даже и должна именно в том состоять, чтоб в ином случае себе худого пожелать, а не выгодного?
А если так, если только может быть этот случай, то все правило прахом пошло. Как вы думаете, бывает ли такой случай?
Позвольте пофантазировать. Видите ли-с: рассудок, господа, есть вещь хорошая, это бесспорно, но рассудок есть только рассудок и удовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотенье есть проявление всей жизни, то есть всей человеческой жизни, и с рассудком, и со всеми почесываниями.
И хоть жизнь наша в этом проявлении выходит зачастую дрянцо, но все-таки жизнь, а не одно только извлечение квадратного корня.
Ведь я, например, совершенно естественно хочу жить для того, чтоб удовлетворить всей моей способности жить, а не для того, чтоб удовлетворить одной только моей рассудочной способности, то есть какой-нибудь одной двадцатой доли всей моей способности жить.
Что знает рассудок? Рассудок знает только то, что успел узнать (иного, пожалуй, и никогда не узнает; это хоть и не утешение, но отчего же этого и не высказать?), а натура человеческая действует вся целиком, всем, что в ней есть, сознательно и бессознательно, и хоть врет, да живет.
Я подозреваю, господа, что вы смотрите на меня с сожалением; вы повторяете мне, что не может просвещенный и развитой человек, одним словом, такой, каким будет будущий человек, зазнамо захотеть чего-нибудь для себя невыгодного, что это математика. Совершенно согласен, действительно математика.
Но повторяю вам в сотый раз, есть один только случай, только один, когда человек может нарочно, сознательно пожелать себе даже вредного, глупого, даже глупейшего, а именно: чтоб иметь право пожелать себе даже и глупейшего и не быть связанным обязанностью желать себе одного только умного.
Ведь это глупейшее, ведь это свой каприз, и в самом деле, господа, может быть всего выгоднее для нашего брата из всего, что есть на земле, особенно в иных случаях.
А в частности, может быть выгоднее всех выгод даже и в таком случае, если приносит нам явный вред и противоречит самым здравым заключениям нашего рассудка о выгодах, потому что во всяком случае сохраняет нам самое главное и самое дорогое, то есть нашу личность и нашу индивидуальность.
Иные вот утверждают, что это и в самом деле всего для человека дороже; хотенье, конечно, может, если хочет, и сходиться с рассудком, особенно если не злоупотреблять этим, а пользоваться умеренно; это и полезно и даже иногда похвально. Но хотенье очень часто и даже большею частию совершенно и упрямо разногласит с рассудком».
Другие статьи по теме:
- Федерико Феллини «Я вспоминаю»
- Из Нобелевской лекции Иосифа Бродского
- Михаил Ломоносов. Богатырь науки
Рубрика «Книги»
Все содержание журнала Философия лидерства смотрите здесь.
RSS - Записи