Нобелевская лекция Иосифа Бродского была посвящена языку, литературе, творчеству. Но за этими вроде бы профессиональными темами скрывался куда более универсальный и глубокий подтекст.
Поэт затрагивает вопросы относящиеся более к области познания (например, он говорит об интуиции), философии и психологии, нежели к литературе как таковой. С другой стороны, настоящая литература и должна ставить эти вопросы, что давно стало редкостью в современном культурном пространстве, и поэтому, тем более актуально возвращение к ним.
Эти вопросы не подвластны времени, они вне трендов и моды, и именно ответы на них всегда и волновали людей.
Ниже мы публикуем выдержки из этой лекции, отмеченной глубиной и интуитивной прозорливостью. Эти слова ничуть не утратили своей актуальности, хотя и были произнесены еще в 1987 году.
В лекции просматривается единство человеческого знания, лежащего в основе любого проявления настоящей гуманистической культуры.
Об индивидуализации
«Если искусство чему-то и учит (и художника ― в первую голову), то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней ― и наиболее буквальной ― формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности ― превращая его из общественного животного в личность.[…]
Великий Баратынский, говоря о своей Музе, охарактеризовал ее как обладающую «лица необщим выраженьем». В приобретении этого необщего выражения и состоит, видимо, смысл индивидуального существования, ибо к необщности этой мы подготовлены уже как бы генетически.
Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь. Ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию ― тем более обидно, что глашатаи исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут».
Эстетика ― мать этики
На сегодняшний день чрезвычайно распространено утверждение, будто писатель, поэт в особенности, должен пользоваться в своих произведениях языком улицы, языком толпы. При всей своей кажущейся демократичности и осязаемых практических выгодах для писателя, утверждение это вздорно и представляет собой попытку подчинить искусство, в данном случае литературу, истории. Только если мы решили, что «сапиенсу» пора остановиться в своем развитии, литературе следует говорить на языке народа. В противном случае народу следует говорить на языке литературы.
Всякая новая эстетическая реальность уточняет для человека реальность этическую. Ибо эстетика ― мать этики; понятие «хорошо» и «плохо» ― понятия прежде всего эстетические, предваряющие категории «добра» и «зла». В этике не «все позволено» потому, что в эстетике не «все позволено», потому что количество цветов в спектре ограничено. Несмышленый младенец, с плачем отвергающий незнакомца или, наоборот, тянущийся к нему, отвергает его или тянется к нему, инстинктивно совершая выбор эстетический, а не нравственный.
Эстетический выбор всегда индивидуален, и эстетическое переживание – всегда переживание частное. Всякая новая эстетическая реальность делает человека, ее переживаюшего, лицом еще более частным, и частность эта, обретающая порою форму литературного (или какого-либо другого) вкуса, уже сама по себе может оказаться если не гарантией, то хотя бы формой защиты от порабощения. […]
Чем богаче эстетический опыт индивидуума, чем тверже его вкус, тем четче его нравственный выбор, тем он свободнее — хотя возможно и не счастливее.
Именно в этом, скорее прикладном, чем платоническом смысле следует понимать замечание Достоевского, что «красота спасет мир» или высказывание Мэтью Арнолда, что нас «спасет поэзия». Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека — всегда можно.
Эстетическое чутье в человеке развивается весьма стремительно, ибо, даже не полностью отдавая себе отчет в том, чем он является и что ему на самом деле необходимо, человек, как правило, инстинктивно знает, что ему не нравится и что его не устраивает. В антропологическом смысле, повторяю, человек является существом эстетическим прежде, чем этическим.
Книга ― феномен антропологический
В истории нашего вида, в истории «сапиенса», книга ― феномен антропологический, аналогичный по сути изобретению колеса. Возникшая для того, чтоб дать нам представление не столько о наших истоках, сколько о том, на что «сапиенс» этот способен, книга является средством перемещения в пространстве опыта со скоростью переворачиваемой страницы. Перемещение это, в свою очередь, как всякое перемещение, оборачивается бегством от общего знаменателя, от попытки навязать знаменателя этого черту, не поднимавшуюся ранее выше пояса, нашему сердцу, нашему сознанию, нашему воображению.
О познании и интуиции
Существуют, как мы знаем, три метода познания: аналитический, интуитивный и метод, которым пользовались библейские пророки ― посредством откровения.
Отличие поэзии от прочих форм литературы в том, что она пользуется сразу всеми тремя (тяготея преимущественно ко второму и третьему), ибо все три даны в языке; и порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, ― и дальше, может быть, чем он сам бы желал».
В Нобелевской лекции Бродский лишь упоминает интуицию. А в интервью 1981 года прямо говорит о ее значении:
«Мы все пришли в литературу Бог знает откуда, практически лишь из факта своего существования, из недр. Не то чтобы от станка или от сохи, гораздо дальше – из умственного, интеллектуального, культурного небытия. <…> Мы действовали не только на свой страх и риск, это само собой, но просто исключительно по интуиции. И это замечательно – что человеческая интуиция приводит именно к тем результатам, которые не так разительно отличаются от того, что произвела предыдущая культура. Стало быть, перед нами не распавшиеся еще цепи времен, а это замечательно. Это, безусловно, свидетельствует об определенном векторе человеческого духа».
Полный текст лекции и аудиозапись выступления Бродского доступны на сайте Нобелевского комитета.
Другие статьи по теме:
- Федор Достоевский: загадка Человек
- Искусство читать — это искусство мыслить …
- Федерико Феллини «Я вспоминаю»
Рубрика «Искусство».
Все содержание журнала Философия лидерства смотрите здесь.